«Ма... ма...» – пропищало оно, и вдоволь напилось слегка кисловатым яблочным соком. И спать. И, кажется, весь мир замер, охраняя его сон.
Семечко быстро росло и поправлялось.
«Какое счастье! Весь мир – вся эта огромная сочная мякоть – для меня! И он становится все слаще и слаще».
Широко потягиваясь, время плавно струилось по яблочной сфере, навевая уверенность в бесконечности счастья.
Но однажды подул ветер, чудесный мир закачался и полетел вниз. Звонко ударившись оземь, яблоко покатилось по склону холма. Шмыгнув в след от коровьего копыта, оно с гордостью выставило напоказ свой разбитый бок.
«Ах… Какое горе! Что же теперь будет со мною?..» – запищало Семечко.
На ароматный запах сбежались соседские муравьи и жуки. Пир на весь мир! «Спасибо, брат, не пропал в гордом одиночестве», – радовались гости.
Закончив пировать, все деловито разбежались, и Семечко осталось лежать в ямке одно. Опять дунул ветер и засыпал его пылью. И стало совсем темно. И страшно. Семечко зашевелилось и услышало,
как рядом зашевелились другие семечки и тоненькими отчаявшимися голосками запищали: «Конец... конец счастья!.. Нет смысла больше быть». И наступила тишина. Долгая, отчаянная тишина. И, казалось, нет больше ни времени, ни жизни. Один только холод и мрак.
Было так тихо, что стало слышно, как травинки, растущие рядом, корешками нащупывали в земле вкусные песчинки. А потом они вдруг хором запищали: «Пить, пить!» И сверху, как по заказу, закапала водичка. Затем они разом зашелестели: «Солнышко! Свет! Дай и мне, и мне!..»
«Что это? – удивилось Семечко. – Значит, кругом всё живет? Тоже? И радуется? И я! Я тоже очень хочу жить! Жить!!!»
В сердце Семечка всколыхнулась ярая жажда жизни.
Всепобеждающим росточком она вырвала Семечко из кожуры, пробила корочку земли и вынесла его в доселе неведомый, ослепительный восторгом мир. Раскрыв нежные, слегка зелёные губки, Семечко вдохнуло полной грудью напоённый солнцем и росой свежий утренний воздух.
«Красота...!» – только и смогло вымолвить изумленное Семечко, вдыхая и вдыхая её всем своим существом, слегка пошатываясь от нежданного упоительного блаженства.
Вскоре оно заметило, что поднимается все выше и выше над землей. «Так я могу упасть. Надо сделать ножки, такие же, как у травки», – озаботилось Семечко.
Шло время. Семечко то тянулось к солнышку, то было озабочено устойчивостью. У него появились ручки и тоненькая одежка от ветра. На кончике каждой ручки появились свои головки и запищали: «Красота!!!»
Через некоторое время Семечко было не узнать. «Если бы я могло встать рядом с мамой, – любовалось оно собою, – то смогло бы прикоснуться к её нижней ручке!»
У Семечка была уже и другая – общая – Мама-Природа, дающая ей всё необходимое и желанное.
«Заботливая и могучая! Её слушают и ветер, и тучи, и даже это яркое и теплое солнышко каждый день приходит на небо, слушаясь её!»
Семечко быстро росло, восхищаясь каждым новым утром. И время убыстряло ход, стараясь поспевать за ним.
Пришла осень. Семечку стало холодно. Ножки озябли и почти перестали пить водичку и сосать вкусные песчинки. Стало тяжело держать милые телу листочки, и Семечку пришлось сбросить их. «Что... что же делать?»
«Спи, – дуновением ветра прошептала общая Мама. – Я укрою твои ножки тёплым белоснежным покрывалом и разбужу, когда придет Весна».
И Семечко уснуло. Ему снились порхающие вокруг него бабочки, ласковое солнышко и мама, стоящая на холме и помахивающая ему своими раскидистыми ветвями. С её веток во все стороны сыпались большие, спелые яблоки и, падая в следы коровьих копыт,
превращались в стройные цветущие яблоньки. Благоухание, исходящее от них, заполняло пространство от земли до солнца. Жизнь пела гимн Жизни.
Поляна превращалась в огромный цветущий сад. «Красота!..» – продышало Семечко и вдруг само превратилось в бабочку и ... полетело..., над всем этим благоухающим садом, вздымаясь все выше и выше от переполняющего чувства...
«Ой! – очнулось Семечко, потревоженное скворцом, севшим на его ручку. – Где я? Хочу назад! Там так хорошо...»
Но, овеянное жизнью, оно постепенно приходило в новую обстановку, в себя. Кругом звенели ручейки, пробуждая все живущее на очередной урок жизни. Солнышко необыкновенно чистыми и теплыми лучиками взбадривало заспавшихся учеников.
«Просыпайся, молодая яблонька, – пропел скворец. – Все кругом оживает. И мушки, и жучки с пчелами – все хотят есть. Лапки насекомых готовы опылить все цветы на вашей поляне. А я буду следить, чтобы тебя слишком не беспокоили гусеницы».
«Яблонька? Молодая яблонька? Как мама?» – удивилось Семечко. Стать такой же, как мама, было его заветной мечтой, тайной, сокрытой от всех. «Какое чудо! Я такое же, как мама!!!».
Объятая нахлынувшей волной радости, молодая Яблонька расцвела семью нежными розовыми цветочками. Она с трудно скрываемым восторгом держала первенцев на тонких ручках, паря в океане счастья, не ведая ни времени, ни пространства.
Вдруг один из цветочков, самый дальний, закачался и отпал, вернув на землю молодую маму. «Ах...». Она только сейчас заметила, что малышки голодны. Яблонька усиленно зашевелила ножками и потянула из глубин приготовленные для нее соки. «Пейте, любимые!»
Время шло быстро. На ручках Яблоньки появились зеленые листочки. Слетелись жучки и пчелы, опылили шесть оставшихся цветков.
«Я буду настоящей мамой», – любовалась детками Яблонька. «А это что за зеленый сучок ползет по моей ручке? И какой гибкий… Да что он делает?! Объел листья вокруг цветочка, завернулся в последний и шевелится внутри… Разве он не понимает,
что без защиты листьев цветочек может погибнуть, как и первый?». Ну вот и второй цветочек отпал, прямо на маминых глазах. И она ничем не смогла помочь ему.
«Ах ты бессердечное, жестокое создание! – негодовала Яблонька. – От тебя один вред. И мне еще приходится держать тебя вместе с другими детками...» Но зеленый сучок, видно, уснул в листике и никак не реагировал на возмущение Яблоньки.
Пять цветочков, трудолюбиво опылённых жучками и пчёлками, сбросили лепестки и внутри них показались крохотные яблочки.
«О... мои маленькие крошки! Я отдам вам самый сладкий нектар своей любви. Пусть рядом со мною вырастут пять моих дорогих деточек».
Время бежало. Порою в заботах Яблонька недоумевала: «Как это так... вот только недавно солнышко взошло... и уже садится... Видно, время может бежать по-разному, как вода в реке. Или это во мне оно течет так необычно? А может быть, время – это я сама...
И каждый – время. Поэтому у всех оно такое разное… Ой, деточки мои, вы хотите есть. Простите меня, я ушла в себя на минуточку. Сейчас, сейчас...»
Так, в заботах и размышлениях, плыла Яблонька в потоке жизни с его многочисленными поворотами, перекатами, затишьями и порогами.
Большая Мама, как всегда, старалась усладить заботой всех своих детей. Как всегда, и ветры, и тучи, и другие помощники, верно служили ей, помогая нести в радости её непомерную ношу.
Четыре яблочка висели на ручках Яблоньки. Пятое, самое любимое и упитанное, не выдержало чрезмерной маминой опеки, от тяжести оборвалось и разбилось. Внутри него семечки еще не вызрели и не ожили.
«Ох, ... как горько! Но ведь я так хотела, чтобы ты было здоровым... И вот... Как же быть?..» – терзалась в поисках Яблонька.
«Я поняла, – вдруг озарилась она. – Очень важно вложить всю свою душу и силу в семечки. Ведь именно они в будущем смогут дать самостоятельную жизнь. Ведь плоть всё равно, рано или поздно, пропадёт, в лучшем случае принесёт кому-то радость
и даст возможность кому-то жить и продолжить род. Но семечко.... В нём, в сердце яблочка, – жизнь! Я закрою семечки крепкой кожурой, чтобы в них не проникло ничто вредное. Только устремление к солнцу, к свету и жизни вложу я в них, такое же,
какое вложила мама в моё сердце. Ведь только это помогло мне не пропасть и стать яблонькой!»
Восторг души! Яблонька сияла! Сияла от радости, что поняла, может быть, самое важное для жизни и будущего своих детей, а значит – для своего счастья.
«Как странно, – подумала она. – Даже после такого горя, как потеря любимого яблочка, может вновь прийти радость».
Зашевелился листик с зелёным сучком. «Проснулся, негодный! Вот погоди, прилетит скворец и защитит меня от тебя». Она с трудом сдерживала негодование, следя за непрошеным гостем. Но из листика вылез не отвратительный зеленый сучок,
а ... очаровательная бабочка, и, расправив крылышки, вспорхнула в небо. Яблонька не поверила, было, такому преобразованию, но в листочке больше никого не осталось... «Как? Как смогло самое безобразное и жестокое в мире существо
переродиться в такое прекрасное создание, мечту моего сна?..»
Разгадка одной тайны жизни появлением бабочки принесла множество вопросов и желание вновь, как во сне, прочувствовать то, ни с чем не сравнимое, переполняющее, счастье полёта.
«Пить!» – услышала Яблонька, очнувшись от нахлынувших чувств. Это яблочки забеспокоились, не забыла ли мама про их существование. «Рано! – отрезала яблонька. – Я не хочу, чтобы вы повторили судьбу вашего закормленного братца».
Яблонька воспитывала в себе твердость характера. Всю энергию она решила направить на создание здоровых семян, с крепкой кожурой.
Бух.... Самое дальнее яблочко упало. Плодоножка пересохла от недостатка влаги. А семена еще недостаточно вызрели.
«Что это?.. Опять?.. Ведь я старалась... Ведь я...» Яблонька очень расстроилась. «Нет. Все должно быть в равновесии! Иначе ничего не получится», – сделала твердый вывод яблонька.
«Долой мечтанья! Не отвлекусь ни на минуту. Всю себя отдам, но вы у меня станете яблонями!», – утверждала решимость Яблонька, все внимание направив на оставшиеся, почти зрелые, три яблока.
Большая Мама-Природа слышала каждый шелест всех своих сыновей и дочек, каждое жужжание и писк своих созданий. Она продолжала умело руководить помощниками, всеми силами стараясь восстанавливать гармонию,
нести достаток и благополучие всем живым существам – своим детям. И, конечно же, и Яблоньке. Как она подросла! Какая стала раскидистая! Красавица!
«Ну вот. Теперь, кажется, вызрели. Можно попробовать опустить вас на землю», – решилась Яблонька и осторожно отцепила от ветки дальнее яблоко. Оно полетело вниз и... шлепнулось прямо в кучку свежего навоза, только что оставленную проходившей мимо свиньёй.
«Ну, какая же ты свинья, Cвинья! Я столько старалась..., столько вложила… Я ночи не спала..., – негодовала Яблонька. – Я уже видела, что твоё счастье – лужа грязи. Но зачем ты уничтожаешь моих детей? Они же сгорят в отходах твоей свинской жизни!
Неужели никто не может этому помешать?»
Немного поостыв, Яблонька рассудила: «Конечно, я и сама виновата. Нельзя все внимание отвести только выращиванию детей. Надо смотреть и за тем, что происходит на земле. Как все взаимосвязано! Я такая неопытная. А время летит так быстро!
О, солнышко, сколько же мудрости и терпения нужно, чтобы жить на твоем свете… И любви... такой, как у Мамы. А у меня остались только два яблочка. И они созрели. И семечки в них готовы к жизни. Куда же отпустить?..
Поближе! Под свою защиту! Вот, прямо здесь, рядом со стволом...».
Бух... Яблоко упало, гордо выставив напоказ свой разбитый бок. На ароматный запах сбежались соседские муравьи и жуки. Пир на весь мир. «Спасибо, брат, не пропал в гордом одиночестве,» – радовались гости.
Закончив трапезу, все так же быстро и деловито разбежались, и семечки остались лежать одни... Лежать на траве, в тени своей мамы. И хотя один – самый сильный – росток пробился, но вскоре завял, от недостатка света и питания.
Горю матери не было предела. Свет солнца показался немилым.
«Не отдам! Последнее – не отдам! Жизнь такая сложная и жестокая... Оно погибнет в ней! Не отдам!!!..»
Яблонька, безумствуя от горя, так укрепила плодоножку, державшую последнее яблоко, что она превратилась в маленький сучок, да такой крепкий, что даже налетевший ветер не мог его сорвать. Яблоко перезрело, лопнуло и начало портиться прямо на ветке.
Яблонька всеми силами старалась оградить свое последнее дитя от всех тревог и волнений. Но пробил час, и осенняя буря сорвала яблоко вместе с веткой. Оно упало далеко от яблоньки, в след из-под коровьего копыта, но уже в холодную, покидаемую жизнью, землю.
На несвежий запах никто не прибежал – навозные жуки давно попрятались в зимовья.
Семечки сгнили внутри, вместе с плотью.
Яблонька осталась одна. Она стояла, одинокая, обнажив нежную трепещущую душу страданию, казалось, всего мира. Время остановилось, скованное железными путами невыносимого горя.
«Хотела иметь яблочки, чтобы быть счастливой… Чтобы чувствовать себя счастливой мамой... Я не могу быть яблоней! Большая Мама, прошу, умоляю тебя, вели урагану сломать меня! Я не хочу жить! Пускай сгниет это несовершенное создание!!!.. Я – всего лишь семечко, Мама...»
Еще миг и, казалось, струны чистой и прекрасной души Яблоньки не выдержат... и смолкнет песнь, самая печальная на свете.
Но в этот момент Мама остановила ураган, сделала просвет в тучах и, гладя Яблоньку нежным солнечным лучиком, прошептала легким дуновением: «Успокойся, любимое дитя. У меня избыток негодной плоти, которая отслужила жизни.
Весь верхний слой земли является её останками. Именно теперь ты достойна жить. Ведь жизнь – бесконечное познавание Жизни.
На следующий год я дам тебе столько яблок, сколько смогут выдержать твои ветви. И чем далее от тебя они пустят корни, тем больше будет наш земной сад. Спи, дитя моё. Я укрою твои ножки и разбужу, когда придет Весна».
...И Семечко продолжало жить... Долго-долго... И время шло, бежало, летело, замирало, останавливалось и вновь плавно струилось в бесконечном потоке жизни, уходящем в Вечность.
Однажды Семечко проснулось и изумилось: «Ах… Как хорошо! Какое у меня зеленое тельце, и какое красивое и гибкое... Как тепло и светло вокруг... И аромат, вон от того цветка...» И гусеничка поползла по веточке яблони к приглянувшемуся цветочку.
Наевшись вдоволь сочными и нежными зелеными листочками, окружавшими цветок, она завернулась в последний и, окутав себя паутинкой, уснула, пошевеливая от удовольствия боками.
Широко потягиваясь, время плавно струилось по паутинке, навевая уверенность в бесконечности счастья. Ей снился удивительный сон, будто она превратилась в красивую бабочку...
И полетела... Над всем этим благоухающим садом, неизвестно откуда взявшимся, вздымаясь все выше и выше от переполняющего ее чувства. «Какой бескрайний мир вокруг – огромная-огромная поляна. И всюду жизнь... Бесконечная жизнь… И небо... Бесконечно большое небо...
Из воспоминаний заместителя Л.В.Ш.
о Владимире Домнине
Мы с Володей встретились в 1997 году. Среди приехавших добровольцев выделялся не только ростом, но и своей отзывчивостью и готовностью броситься хоть на амбразуру грудью молодой человек. Работая тогда заместителем директора Музея имени Н.К. Рериха, столкнулся с полной неспособностью, и, самое главное, упорным нежеланием сотрудников Музея работать в авральном режиме. Это отдельная история и мне не хочется об этом вспоминать. С раннего детства знал, что на меня всегда обращён чей-то взгляд, и было много моментов, когда для меня было абсолютно безразлично, что и как обо мне подумают окружающие. Для меня главным была оценка Свыше, поэтому старался быть лучше и чище. Таким же был и Володя. Это была моя правая рука во всех самых сложных ситуациях. В отличие от меня, он мог успокоить любую вспышку астрала со стороны окружающих. В тот момент очень своевременно и активно помогли курсанты и слушатели военной академии Ракетных войск имени Петра Великого, когда каждые выходные приходили по 20-40 человек, в том числе и с техникой. Володя, как всегда, был на месте и мог со мною круглые сутки работать для выполнения плана. Скромность, отзывчивость, трудолюбие и сердечность отличала его от всех, кто приходил и приезжал.
Вот последний эпизод перед открытием Музея. Мы в те дни работали практически круглосуточно, особенно было много по ночам работ по благоустройству территории. В последнюю ночь еле-еле уговорили Людмилу Васильевну уехать домой после 23 часов, чтобы она смогла подготовиться к встрече с журналистами и представителями приглашённых СМИ. Она уехала, и мы, как муравьи, по залам работали. Леса ещё не демонтированы. Парадную лестницу только-только смонтировали, и мы развешивали витрины и осветительные приборы. Это все люстры и светильники. Самая сложная и опасная операция была по подвеске главной люстры на лестничном марше. Люстру нужно поднять снизу к потолку второго этажа. Мы соорудили в связке некое подобие стремянки из трёх раздвижных лестниц. Нужно было завести трос в кольцо потолка и подсоединить электрическую цепь. А это высота в восемь метров. Я залез наверх, завёл трос, подняли люстру весом сто килограммов и вдруг выясняется, что крюк не входит в кольцо. Возились долго, у меня уже стали ноги дрожать и спина мокрая, ведь нужно ковырять потолок, чтобы зацепить крюк за кольцо. Стали соображать, как успеть всё это сделать. А тут шум пошёл по залам. Оказывается, Сергей Калёнков, оставленный для присмотра за картинами, стал выдворять людей из залов, требуя их закрыть, потому что ему спать нужно. Я слез, пошёл выяснять, но моего авторитета для него не существовало. Дело дошло до того, что впервые в жизни мне захотелось человеку вмазать по морде. Тут подскочил Володя Домнин и свершилось чудо, ему удалось успокоить С.Калёнкова, и мы вместе с ним отправили того спать в один из залов. Предложения по люстре были самые разные, все настаивали не рисковать и здоровьем и целостностью люстры, и тогда Володя сам полез туда к потолку. Он же крупнее меня, и наша тренога ходуном ходит, но Володя без всякого страха сумел аккуратно расширить гнездо вокруг кольца, и мы всё-таки зацепили крюк люстры. Когда он подсоединил провода, и мы включили свет, я готов был ему целовать и руки и ноги.
Утром перед самым приездом Людмилы Васильевны мы с Володей последний ящик с мусором вынесли из здания Музея. Людмила Васильевна потом мне призналась, что ехала со страхом возможного переноса открытия Музея, и своим глазам не могла поверить, что ковровую дорожку на лестнице пылесосили наши ребята. Это только малый эпизод, но люди проверяются именно в таких критических ситуациях. Он готов и последнюю рубашку снять, и последнюю краюху хлеба отдать ради помощи ближнему. Много о нём слышал восхитительного от покойной уже Ларисы Михайловны, знавшей его по Новокузнецку, когда они создавали там рериховское общество. Разумеется, Танечке и его детям доставляет хлопот его готовность лечь под гусеницы танка ради Общего Блага, но ты его сама увидела, надеюсь, Володя не стал хуже. Это человек общинник и ратник с душой ребёнка и сердцем Данко. Буду рад, что ты увидела его самые лучшие качества, хотя он непосредственный и испытывает счастье, когда смог хоть чуть-чуть помочь людям. (Из письма Н.В.)
